Жил-был мальчик Идэ. Рано остался он круглым сиротой. Отец его, охотник, ушел однажды в тайгу на промысел и не вернулся. А вскоре умерла и мать. Взяла мальчика к себе старая бабушка.
Любила бабушка внука, и Идэ тоже любил бабушку. Целый день бегал за ней по пятам: бабушка к речке – и Идэ за ней, бабушка в лес – и Идэ с нею. А один никуда от избушки не отходил: боялся.
– Стыдно таким трусом быть, – говорила ему бабушка. – Ведь ты уже большой мальчик, а всего боишься.
Молчит Идэ. А бабушка думает:
«Как бы его храбрым вырастить? Другие в его годы и за рыбой, и за птицей в лес одни ходят, а мой Идэ ни шагу без бабушки.»
В тот год в тайге много кедровых орехов уродилось. Вот бабушка как-то и говорит:
– Пойдем, Идэ, орехи собирать.
– Пойдем, бабушка.
А в лес надо было плыть по реке.
Собрала бабушка берестяные корзинки и села в челнок. Идэ рядом с ней пристроился...
Оттолкнулись веслом от берега и поплыли.
День выдался ясный, теплый.
Проплыли бабушка с Идэ две песчаные косы, миновали и третью. К четвертой косе причалили.
Вытащили челнок на берег, сами на горку поднялись, в тайгу вошли.
Стали бабушка и Идэ орехи собирать.
Высокие кедры прячут в ветвях зрелые шишки. Бабушка ударит по сучку колотушкой – шишки сами на землю и падают.
Носят бабушка с внуком полные корзинки шишек в челнок. Так много орехов набрали, что на всю зиму хватит. Можно бы и домой ехать. А бабушка села на пень и думает: Надо, чтобы внучек мой храбрым вырос. Испытаю я сегодня его, оставлю на ночь в лесу. Медведи и волки здесь не водятся, а остальные звери не страшны . Подумав так, говорит бабушка внуку:
– Ой, Идэ, забыла я на горке еще одну полную корзинку. Сбегай, внучек, принеси.
Побежал Идэ на горку. А бабушка села в челнок, оттолкнулась от берега и поплыла.
Глядит Идэ с горы: уплывает бабушка, все дальше и дальше уносит ее река.
Закричал Идэ с горы, заплакал:
– Бабушка! Бабушка! Что же ты меня одного оставила?
А бабушка с лодки отвечает:
– Побудь здесь ночку, внучек, а я утром приеду за тобой.
Так и уплыла. Идэ один на берегу остался.
«Что же теперь со мной будет? – думает он. – Пропаду я тут один, конец мне пришел.»
А солнышко тем временем уже низко за тайгу опустилось. Вечереет, скоро ночь наступит.
Стал Идэ над рекой от дерева к дереву бродить – ищет, где бы на ночлег устроиться. В большом старом кедре увидел он глубокое дупло. Залез туда, свернулся клубочком и лежит тихонько. Сам ни жив ни мертв от страха.
Потемнела тайга, нахмурилась. Ветер поднялся, дождь пошел. Падают шишки на землю, стучат по стволу. Совсем испугался Идэ. Спрятался он еще глубже в дупло, дрожит, боится, как бы звери не пришли. А его никто и не думает есть. Только кедры шумят под дождем. Как ни трусил Идэ, все-таки понемножку засыпать начал. Всю ночь и провел в дупле.
Утром просыпается, смотрит: светло, небо ясное, день жаркий, солнечный. Шумят над ним свежие зеленые ветки, а птицы так и заливаются.
«Жив ли я? – думает Идэ со страхом.»
Стал он сам себя ощупывать: правую руку протянул – тут рука, левую протянул – и левая тут. Голова на месте и ноги целы. Никто не съел.
Вылез Идэ из дупла. Смотрит: кругом на земле шишек видимо-невидимо. Ночью насыпались. Вот хорошо-то!
Стал он шишки в кучу собирать.
Большую кучу набрал. Глянул на реку, а у берега на песке знакомый челнок лежит и бабушка, кряхтя, в гору поднимается.
Закричал Идэ бабушке издали:
– Ты что же меня вчера одного оставила? А бабушка и отвечает:
– Это я нарочно, Идэ. Я хочу, чтобы ты храбрым вырос. Ты – человек, а человек над всем на свете хозяин. А разве ты не хочешь храбрым быть?
– Хочу, – тихонько говорит Идэ.
Помирились Идэ с бабушкой. Пошли вместе орехи собирать. Опять целый челнок шишек набрали. Домой поехали.
С тех пор перестал Идэ всего бояться. И в лес, и на реку-всюду один ходит. Нигде ему не страшно. |
